Подмосковные дизеля

Две подмосковные линии, где до сих пор используется дизельная тяга на пригороде

Есть! Есть ещё в Подмосковье железные дороги особенные и необычные! Прячутся они в стороне от вылетных нагруженных магистралей, в местах дремучих и укромных. Хорошие новости: таких дорог аж целых две. Это торфовозная линия Кривандино – Рязановка и ветка к песчаному карьеру Голутвин – Озёры. И ещё хорошая новость: на этих линиях есть регулярное пассажирское движение на дизельной тяге. Два, только два дизеля в Московской области. Эти дороги охватил одной поездкой. В ней были города Луховицы, Зарайск, Коломна, Озёры. Паромная переправа в Белоомуте, любопытные музеи, Зарайский кремль и Николо-Радовицкий монастырь. И всё это за два дня с двумя палаточными ночёвками на Оке.

Москва – Кривандино

Утро, кофе и электричка из города

Комсомольскую площадь в народе прозвали «три вокзала». Самый крупный пассажирский узел столицы: Ярославский, Ленинградский, Казанский вокзалы. Станция Каланчёвская, от которой можно доехать до Курского, Савёловского, Рижского и Белорусского вокзалов. И конечно, станция метро «Комсомольская» Кольцевой и Сокольнической линий. Я уж не говорю про трамваи, междугородние автобусы, троллейбусы, маршрутки и армию таксистов, заполонивших площадь. Чтобы попасть к пригородным поездам Казанского направления, нужно войти в здание вокзала и пройти всю волокиту, что и пассажиры поездов дальнего следования: «просветка» багажа, ларьки с фастфудом, зал ожидания. На «просветку» выстроилась очередь. Люди не торопятся, знают: к поезду нужно приезжать заранее. А у меня «короткий» стык, электричка отходит. Группа женщин с чемоданами замешкалась, разговорились. Обогнал и бросил на ленту «просветки» свой рюкзак. И тут же услышал возмущения: «А мы что, уже не катим?» Сел в электричку на Черусти, прихватив с собой стаканчик кофе из автомата на платформе. Удобно, что есть такие автоматы. Они встречаются на вокзалах и крупных станциях по всей стране. На пересадке можно попить кофе, взбодриться, проснуться, особенно если не успел позавтракать дома.

Дачники с электрички на одной из подмосковных станций

Электричка тронулась и медленно поползла по вокзальным путям. Кто едет в электричке в столь ранний час из города? Интересно наблюдать за пассажирами и гадать, какие дела заставили их рано проснуться и отправиться в путь? Пенсионеры едут на дачу. Одеты слегка небрежно и везут дачный скарб. Семейная чета с детьми. Чемоданы, обгоревшие носы, дорожная усталость: возвращаются с курорта домой. Мужчина с сумкой наперевес. Наверное, по делам, на смену. Проехали Люберцы. За окном замелькала зелень и пригородные посёлки. В вагон зашли контролёры. — Докуда едете? — обратился ко мне контролёр. — Кривандино, — рассказал я о маршруте. — Дальше пересадка на дизель до Рязановки. Обычно, не скрываю маршрута. Мало ли, что-то интересное расскажут в ответ. Возможность получить дополнительную информацию или услышать историю. — Рязановка! — обрадовались контролёры. — Были там, знаем. Один день работали на этом маршруте — классный, «лесной». И вагон комфортабельный. Они ещё рассказали о своей поездке в Рязановку и пошли в следующий вагон проверять билеты. На одной из «глухих» станций в вагон подсели грибники и завели разговор о подосиновиках, подберёзовиках, маслятах, груздях. Утверждение грибника, что белый груздь бывает только в Сибири, привлекло внимание других пассажиров. И в вагоне возник спор. В Куровском большая часть пассажиров сошла. И тут же зашли пассажиры местного сообщения. Они проезжают остановку или две до соседней деревни и выходят. Под Шатурой в окне вагона показались трубы Шатурской ГРЭС. Они видны издали. Раньше ГРЭС работала на торфяном топливе. Чтобы «прокормить» громадину, работала целая торфодобывающая отрасль. Со временем ГРЭС перевели на газовое топливо и торфодобычу свернули. Торфяные поля, предприятия и торфовозные узкоколейки, в один миг стали не нужны. Они были брошены и годами разрушалось природой и местными жителями.

Кривандино – Рязановка

Дорога в торфяные дебри

Остановка Кривандино. Сошёл на высокую платформу. Из электрички вышло ещё несколько пассажиров и направились вглубь станции. Только теперь я заметил крохотную низкую платформу, спрятавшуюся между составов товарняков. У неё стоял рельсовый автобус «РА1». Двери были раскрыты. В недрах автобуса, как довольный кот, урчал дизель. В салоне разместились пять пассажиров. У кабины курил машинист. Я оставил рюкзак на сиденье и направился к нему.

Тепловоз и рельсовый автобус в Кривандино: было/стало

Совсем недавно на этом маршруте ходил пригородный поезд: тепловоз с вагоном. Хорошим подспорьем ему оказался рельсовый автобус РА: расход солярки 30 литров на 100 километров против 200 литров у тепловоза. В рельсовом автобусе поездка комфортнее. Удобнее эксплуатация: не нужно обгонять на конечных пунктах. У РА две кабины. Машинист переходит из головной кабины в хвостовую, производит необходимые переключения и самоходный вагон готов пуститься в обратный путь. А это значит, меньше работы дежурному по станции и сцепщику: не нужно проводить тепловоз по стрелкам для обгона, отцеплять и прицеплять вагон. На непопулярных местных маршрутах пригородные поезда постепенно вытесняют рельсовые автобусы — экономически, это обосновано. Пронзительный гудок РА разрезал станционную тишину. Двери с шипением затворились и вагон, взревев дизелем, неторопливо покатил по рельсам. Трансмиссия РА гидравлическая, а значит движение спокойное и плавное, без рывков. Миновав станционные строения, дизель сразу ушёл на боковой ус направо, на старую торфовозную одноколейку. Разумеется, неэлеткрофицированную. Стыки частые, полотно изобилует поворотами и кривыми. На ходу каждый стык рельс отдавался тяжёлым металлическим стуком: промышленная дорога, не до комфорта.

Поездка на дизеле Кривандино — Рязановка. Всю дорогу вагон шёл почти пустой

Железнодорожная ветка Кривандино — Рязановка протяжённостью 53 километра была построена 1944 году. Это тупиковое ответвление Казанского хода. Основной груз, перевозимый по дороге — торф для Шатурской ГРЭС. Поставщиками торфа были Рязановское и Радовицкое торфопредприятия, которые обладали разветвлённой сетью узкоколеек для вывоза торфа с мест добычи. В Рязановке была станция торфоперегруза, где сухой торф перегружали с узкоколейных вагонов в вагоны широкой колеи. С переходом ГРЭС на газовое топливо, добычу торфа свернули, а торфопредприятия обанкротились. Сейчас из Рязановки возят каменный уголь, который добывают на торфяных болотах. При залегании торфа на большой глубине без доступа воздуха, образуется каменный уголь хорошего качества. Его добывают и везут покупателям по железной дороге. Правда, объёмы перевозок уже не те, что раньше. Пассажирское движение — три пары РА в день. В основном местное сообщение: из посёлка в посёлок. На участке восемь остановок. Станции расположены близ небольших посёлков и деревень, часто, заброшенных. Бетонная плита платформы, заколоченное станционное здание, табличка с расписанием и лес кругом — типичная станция. Но поезд всё равно делает остановку — в расписании она есть, положено. Тронувшись, вагон опять ныряет в лес: сосны, бескрайние поля люпинов, болота и, петляющая между этой красотой, стучащая и гудящая железная колея. На станции Сазоново влево ушла законсервированная ветка в Рязанскую область на Пилёво. Путь разобран, осталось одно полотно. Необычно было увидеть громаду башенного крана посреди леса. Когда-то здесь была промышленность и кран действовал на перегрузе. Сейчас он бесполезен и высится проржавленными конструкциями, подпирая небо.

Кран в лесу на станции Сазоново. На переднем плане шпалы демонтированной линии на Радовицкий

В Рязановке одноколейка превратилась в четыре параллельных пути. На одном пути встал на вечную стоянку товарный состав. Вагоны, покрытые шелухой облупленной краски, приржавели к путям. РА юркнул по стрелке влево и остановился у аккуратного станционного здания.

Поезд-призрак в Рязановке приржавел к рельсам

По сравнению с ранее виденными станциями, здесь ощущалась жизнь: дверь в станционное здание открыта, свежие полиэтиленовые пакеты на урнах, мопед у забора — дежурная из посёлка приехала к прибытию поезда. Из вагона вышло только четыре пассажира. От станции до посёлка Рязановский 1,5 километра пешком. Люди вяло потянулись в посёлок.Машинист «РА1» заглушил дизель, перешёл в другую кабину и снова пустил мотор. В хвостовой части вагона зажглись два красных огонька — готов пуститься в обратный путь. Дежурная объявила посадку на пригородный поезд. Хотя, самоходный вагон поездом можно назвать с большой натяжкой.

Памятник узкоколейке и душистый храм

Пошёл в сторону Рязановского. Пути станции слились в единственную колею, которая за выходным семафором с вечно-горящим красным, потянулась в посёлок. На месте бывшего торфоперегруза стояли несколько ширококолейных грузовых вагонов. Автокран грузил в них мешки с углём. Здесь уголь транспортируют в больших мешках: проще грузить краном и меньше опасность для человека — нет угольной пыли, вызывающей лёгочные заболевания. Рязановский — рабочий посёлок. Двухэтажные деревянные бараки, несколько кирпичных пятиэтажек, гаражи и частные дома. Повсюду встречаются следы канувшей в Лету узкоколейки: заборы из рельс, бытовки из узкоколейных вагонов и мотовозов, торчащие ржавые семафоры. Каждый объект – маленький памятник трудяге-узкоколейке. Пятью километрами южнее Рязановского — село Радовицы. На его окраине расположен Николо-Радовицкий мужской монастырь. За 500 лет существования монастыря время изрядно потрепало его бока. Сейчас идёт восстановление. Работают таджики и повсюду нерусская речь. Сначала восстановили храм и игуменский корпус. Потом взялись за братский корпус. Это верно: начальство в первую очередь. В храме праздник Святой пятидесятницы или по-другому, Святой Троицы. Отмечается на 50-й день после Пасхи. Внутри повсюду берёзы и ворохи травы. Запах свежего дерева, леса и поля удивительно влияет на человека: наступает покой и умиротворение. Рядом с храмом колодец с навесом и деревянным штурвалом для забора воды. Сбоку едва заметная кнопка. Нажимаешь и из шланга льётся вода. Монахи автоматизировали процесс заборы воды, ведь для нужд монастыря её требуется много. От монастыря прошёл через посёлок к трассе. Торопился к последнему автобусу на Белоомут на 15:10. Это даже не автобус а маршрутка подмосковного перевозчика «Мострансавто». Пассажиропоток на линии небольшой. Микроавтобус делает три рейса в день. Приезжает на линию специально, из Коломны, с другого маршрута. Задействовать отдельный автобус для убыточного маршрута неразумно. Автобусная остановка — крохотная асфальтированная площадкой на обочине. Ни навеса, ни расписания. Ждать автобуса на трассе под палящим солнцем нелегко. Расположился в тени старого грузовика ЗИЛ, рядом с одним из домов. Старые грузовики в деревнях. Для чего они? ЗИЛы, ГАЗоны, КАМАЗы. Я часто встречаю их в сельской местности, рядом с заборами, в огородах, на задних дворах. По состоянию машин видно, что используют их крайне редко, если, вообще, используют. И всё-таки их хранят. Для чего-то они нужны. Деревенский житель часто сталкивается с необходимостью привезти габаритный или тяжёлый груз: песок дорогу подсыпать, шифер крышу перекрыть, комбикорм для скота, сенокос. Для этого и нужен грузовик. Хорошо, если у кого-то из односельчан он есть. Хотя бы один на деревню. Из-за поворота показалась маршрутка. Она шла на высокой скорости. Водитель в последний момент заметил меня, резко затормозил и съехал с трассы. В салоне было пусто. Я расплатился и занял место на переднем ряду. Водитель всю дорогу разговаривал по мобильному телефону, хотя правила это запрещают. Места глухие, ГАИ нет, пассажиров кроме меня — тоже. За окном проплывали болота и леса мещерского края. Маршрутка не разгонялась выше 50 км/ч: установлен «Глонасс», который следит за соблюдением графика движения. Отклонился, нарушил — снимают часть премии. Редкие автомобили обгоняли плетущийся микроавтобус. Подъехали к Белоомуту. За всю дорогу так никто и не сел в маршрутку. Я оказался единственным пассажиром на этом рейсе. Явно убыточный рейс, но отменить его не могут — прервётся местное сообщение. Власти вынуждены оплачивать «холостые» автобусы, чтобы сохранить движение общественного транспорта в регионе. При въезде в Белоомут водитель спросил у меня разрешения заехать на автозаправку. Топливо по талонам. Заполнил бак, выехал с заправки и разогнал маршрутку по узкой улице посёлка. Открытой ладонью или гудком он приветствовал знакомых на улице.

В омут коммунизма

«На переправу здесь», — сообщил водитель и остановил микроавтобус у остановки «Стадион». Поселковый стадион зарос травой. По краям поля проржавленные футбольные ворота. Напротив — Боголюбская церковь с детским парком на территории. Через дорогу магазин «Всё что надо». Название заманчивое. Зашёл в магазин: скромный продуктовый минимум, алкоголь, крохотный промтоварный отдел. Действительно, что ещё надо на каждый день? К переправе спускалась асфальтированная дорога, которая разрезала поле надвое, круто поворачивала и упиралась в берег. Очередь из автомобилей выстроилась в ожидании парома. Дачницы на велосипедах с высокими рамами ехали на пляж. На их тонких загорелых шеях висели махровые полотенца и купальники. Они скоро съехали с горы и свернули на тропинку к пляжу. Старые велосипеду заскрипели и забряцали, недовольные ухабистой дорогой. Переправа в Белоомуте тросовая. Между берегами Оки натянут толстый стальной канат. Одной одним бортом паром цепляется к тросу. С другого борта — моторный катер. Катер тащит паром вдоль троса от берега к берегу. Потом катер разворачивается и паром делает обратный рейс. Место судоходное. Когда по реке идёт баржа, трос провисает и судно проходит над ним. Паром ходит не по расписанию. Нет, расписание, конечно, есть: 10 минут на погрузку, столько же на разгрузку, 10 минут сама переправа, да обратный рейс. Получается, раз в час. К парому подъезжают автобусы, но не переправляются. Автобус высаживает пассажиров у переправы, и они паромом добираются на противоположный берег, где их ждёт другой автобус. Удивительное дело: переправа бесплатна для людей и автомобилей. Такое редко, где встретишь. Коммунизм.

Паром подходит к левому берегу

Паром, гружённый легковушками и одним трейлером, медленно подползал к пристани. Стальной трос натянулся, как струна, но паром цепко держал его своими роликами. На берегу захлопали водительские дверцы, завелись, заурчали двигатели машин. На пароме, как на переезде: встанет один нерадивый автомобилист с заглохшим двигателем и запрёт всех. Лучше готовиться заранее. С металлическим лязгом паром пристал к берегу. Матрос накинул канат на швартовы, закрепил. По правилам переправы, сначала сходят пассажиры. Следом — съезд автомобилей. Погрузка в обратном порядке. Толпа с пассажирского мостика устремилась на берег. Обгоняя друг друга, переправившиеся спешили к автобусу. Поехали по сходням автомобили. На пароме они размещались в четыре ряда. Чтобы избежать неразберихи, матрос регулировал съезд, показывая жестом, какой автомобиль съезжает следующий. Урча и фыркая, съехал на берег последний автомобиль — потрёпанный УАЗик. Погрузка. Опять матрос командовал, сортируя въезжающие машины по трём рядам. Четвёртый — для большегрузов и тракторов. Последними въехали грузовики, заняв свободный ряд. Паром ощутимо осел. Полна коробочка. Непоместившиеся авто остались на берегу ждать следующего рейса через час. Отвязали канаты, взревел мотором буксир. Паром дёрнулся и тронулся к противоположному берегу. Трос натянулся и показался из воды. Жалобно скрипя, по тросу поползли поддерживающие ролики, собирая и комкая висящие на нём водоросли. Водители вышли из своих автомобилей полюбоваться видами Оки с воды. То тут, то там завились сигаретные дымки. В стороне от пристани купались мальчишки. Увидев паром, они замахали руками. Несколько человек с парома махнули в ответ.

Неожиданный толчок, знакомый металлический лязг. Приехали. Матрос закрепил паром и люди зашагали по сходням на берег. Автомобилисты поспешили к своим машинам. На берегу вытянулась очередь из ожидающих паром авто. Их водители в нетерпении газовали двигателями. Паромная переправа — это не мост. Штука неторопливая и ненадёжная. А автомобилист спешит. Прождёт час, да ещё есть риск не поместиться на пароме — ещё час ждать. А в объезд через мост далеко: километры, бензин. Вот и выбирай.

Пляжные трактора

На правом берегу возле паромной переправы — общественный пляж. В жаркую погоду на нём не протолкнуться: каждый пятачок занят либо покрывалом с загорающими на нём людьми, либо дымящим и шкворчащим мангалом с шашлыками. Несмотря на крутой спуск, на пляж умудряются заезжать на автомобилях, чтобы лишние полсотни метров не тащить пикниковый скарб. Да и музыку можно включить на автомагнитоле, почувствовать себя пляжным диджеем. Выехать с пляжа сложнее. Машина застревает, друзья ругают незадачливого водителя. Рёв мотора, едкий выхлоп, фонтан песка из-под колёс — всё без толку: застрял. Нужен трактор. Для местных трактористов пляжный сезон — самое благодатное время для левого заработка. Кто по полю на легковушке поедет и забуксует. Кто, паркуясь на обочине, нечаянно съедет в кювет. А уж пляж — «кландайк» для тракториста. Желающие подъехать к самой воде на любимом авто, кажется, не переведутся. Поэтому на деревьях и столбах в округе приколочены фанерные таблички с лаконичной трафаретной надписью «Трактор» и номер телефона внизу. Пройдя сотню метров выше по течению, обнаружил пустой рыбацкий пляж. От общественной купальни это место было скрыто зарослями кустов. Плоская полянка для установки палатки, пологий заход в воду — то, что нужно для ночёвки. Застолбил место, разбив палатку, и окунулся в реку. По Оке с интервалом в 30 минут вверх по течению проходили баржи. Их машины гулко стучали: дыр-дыр-дыр, выпуская клубы дизельного дыма. Удивительно, как хорошо распространяются звуки по воде. Слышно, как переговариваются на противоположном рыбаки. Как визжит детвора на общественном пляже. Как скрипят ролики парома на переправе. Отец семейства поругался с женой. Сел в резиновую лодку, вышел на центр реки, лёг на дно лодки. Пускай думают, что утонул, поволнуются. Но пропажи никто не заметил. Лодку медленно сносило по течению. Потеряв управление, она беспомощно крутилась в мощном потоке воды. Из-за поворота реки показалась баржа. Судно шло прямо на лодку. Капитан заметил помеху по курсу и дал гудок. Окрестности потряс низкий, басовый рёв. Мужчина в лодке вскочил, увидел стремительно приближающуюся громаду, схватил весло и принялся грести. Баржа прошла в нескольких метрах от лодки и кильватерной волной подтолкнула её к берегу. Спасшийся отец вернулся к семье. От обиды не осталось и следа: пережилось. Стемнело, но на судовом ходу до полуночи кипела жизнь. Баржи сновали вверх и вниз по течению. На бакенах по центру реки зажглись красные огоньки. За рощей на пляже буксовал очередной застрявший автомобиль. Послышался приближающийся треск тракторного дизеля. Ну вот, теперь всё будет в порядке. Когда автомобилисты разъехались, стала слышна тишина: гиканье чаек над водой, трели птиц в роще. Лишь изредка природу перебивало чавканье двигателя баржи, доносившееся издалека по руслу реки. Баржа уходила за поворот, шум стихал и природа снова наполняла поляну звуками.

Фруктовая отмена

Утром, после ночного дождя, воздух наполнился влагой и свежестью. Из-за поворота показался буксир. К правому борту были принайтовлены красные и белые бакены — речные знаки для судового хода. Буксир прошёл рядом с берегом, так, что я мог разглядеть улыбающееся лицо рулевого в рубке. Бегущая от борта крупная волна шлёпнула по пляжу, побежала по песку, но до палатки не дошла. Рулевой обернулся и наблюдал за моей реакцией. Я развёл руками: «Не достал!»

Собрался, позавтракал и двинулся в путь. В поля на работу торопились земледельцы на тракторах и комбайнах. Мимо меня по шоссе пронёсся колёсный трактор небесно-голубого цвета. Дверки кабины были нараспашку. Лихой тракторист заложил вираж и свернул в поле. За машиной потянулся шлейф коричневой пыли. Из кабины на полную катушку играли Scorpions — «Wind Of Change». От реки к Фруктовой дорога шла на подъём. Ландшафт удивительной красоты: зелёные холмы, как полные груди, а между ними петляла и извивалась Ока. Вниз по реке тащилась баржа. Выглянуло солнце и стёкла её рубки приветливо блеснули. С холма было видно, как в шлюзе гидроузла встал белый круизный лайнер, ожидая, когда мощные насосы накачают нужное количество речной воды. По шоссе в сторону переправы проехал первый рейсовый автобус, чтобы высадить пассажиров, развернуться и пуститься в обратный путь.

У Фруктовой русло Оки сильно петляет, что удлиняет судовой ход

Фруктовая просыпалась. Во дворах кукарекали петухи. Заспанные селяне выходили из калиток и бросали на обочину мешки с мусором. Некоторые бросали мусор прямо через забор, даже не утруждаясь отрыть калитку. Такая система сбора мусора распространена в деревнях и провинциальных городах. Мешки с мусором складывают на обочине к определённому часу. Грузовик объезжает улицы и собирает пакеты. На столбах вывешивают график движения мусорного автомобиля: улицы, дни недели и часы. Трафаретные объявления призывают выносить мусор на улицы строго по графику, чтобы не создавать помойку. Не все жители следуют графику и, часто, по улицам приходится идти, дыша через рукав.

По привычке сначала пришёл не на ту платформу

Станция Фруктовая. Крохотный вокзал и две платформы Московско — Рязанской железной дороги. Уникальная и единственная железная дорога с левосторонним движением на Московском узле. Строительство её началось в 1860 году. В те времена у России ещё не было достаточного опыта в проектировании железных дорог, и с этой целью были приглашены инженеры из Англии, где распространено левостороннее движение. Англичане спроектировали дорогу на свой манер. Так, она работает и по сей день: из Москвы поезда идут по левому пути, в Москву — по правому. Необычно.На платформе на Москву дачники ждали электричку до Голутвина. Они сидели на лавочке, курили и степенно беседовали. На вокзале собралась группа пассажиров. Люди недовольно шумели.— Отменили! Как же мы добираться теперь будем? — доносились голоса из зала касс.— Что, электричку отменили? — спросил я у мужчины в выцветшей тёмно-синей футболке, который нервно курил у вокзала.— Да, на 7:15 не пойдёт сегодня, — он затянулся, выпустил табачный дым через ноздри, швырнул бычок на рельсы. — Может, вообще, больше не пойдёт.

Не везёт, так не везёт…

За стеклянной перегородкой кассы на клочке бумаги начертано объявление: «Эл. поезд на Голутвин в 7:15 отменён». Касса была закрыта без всяких причин. Да и зачем ей работать, если ближайшая электричка только вечером. Люди с задумчивым видом выходили из вокзала. Махнули дачникам на платформе: «Не ждите! Электричке не будет!». — Как добраться до Луховиц? — спросил я у того же мужчины, который направился к автобусной остановке. — Да вот, сейчас как раз туда автобус пойдёт, — кивнул он на людей, толпящихся на остановке. — Съездит к переправе, заберёт, кто из Белоомута и за нами вернётся.

Печальная для пассажира весть

Из-за отменённой электрички остановка была переполнена людьми. Водитель подъехавшего автобуса притормозил, не доехав до остановки. Он в недоумении смотрел на толпу: как всех увезти? Решившись, тронулся и всё-таки подъехал. Открылись двери и начался штурм.Поток пассажиров устремился в салон. Автобусы ходят редко и был риск не поместиться, а для кого-то это опоздание на работу или службу. Несчастный ЛиАЗ раскачивался из стороны в сторону, принимая на борт всё новых и новых пассажиров. Вместимость у электрички и у автобуса разная. Как столько народу может поместиться в небольшой междугородний автобус? На ум приходит только прилагательное «резиновый».С большим трудом, но поместились все. Со скрипом закрылись двери. Послышалось недовольное ворчание: кого-то прищемило дверью. Автобус, натужно завывая мотором и переваливаясь с бока на бок, пополз по улицам Фруктовой. По дороге он притормаживал на остановках. Ожидающие с удивлением смотрели на переполненную машину: уже не поместиться.

Ливень, скорость, «Рязанка»…

— Что случилось? — спрашивали они у пассажиров автобуса, держащихся из последних сил, чтобы не выпасть из проёмов дверей. — Электричку отменили… — поясняли «спасшиеся». — Поехали, поехали! — кричали пассажиры водителю. — Некуда сажать, не видишь? Выехав, на Рязанский тракт, автобус разогнался, чтобы держаться в потоке машин и не создавать помехи. Хлынул ливень. По стеклу побежали потоки воды. За окном проносились деревенские домики, как в кривом зеркале, искажённые водяной линзой. В Луховицах автобус сделал несколько остановок. Многие сошли и в салоне стало свободнее. На автостанции люди выходили из душного салона с запотевшими стёклами и жадно вдыхали свежий, после дождя, воздух. Луховицы находятся на полпути из Москвы в Рязань. О причастности города к двум центрам намекает плакат-растяжка над трассой: «Есть в России три столицы: Москва, Рязань и Луховицы». Край знаменит своими огурцами. Это знает любой автолюбитель, проезжавший через Луховицы по Рязанскому тракту. Если ехать из Москвы, по правую руку заметен памятник Огурцу-Кормильцу: гигантский пупырчатый огурец верхом на бочке. А летом обочины дороги занимают торговцы с вёдрами, наполненными огурцами: прямо с грядки. Луховицы стали огуречным краем в 90-х годах прошлого века. Заводы и предприятия останавливались, работать было негде и местные жители занялись огородничеством: стали выращивать огурцы на продажу. Благодатная почва и удачная аэрология места сделали огуречный бизнес доходным. Правда, огурцами занимаются только частники. Колхозы сажают на полях картошку и капусту. В городе есть краеведческий музей. Я люблю посещать небольшие музеи в провинциальных городах. У них есть особенность: в нетуристических местах краеведческие музеи ориентируются на единственных постоянных посетителей — школьников младших классов. Входные билеты, как правило, недорогие: 50 — 100 рублей. О чём рассказывает краеведческий музей провинциального городка посетителям. Об истории края, конечно. «Нет, нет, — окликнула меня смотритель музея. — Вы не туда пошли. Осмотр начинается здесь». Археологические находки: кости, древние монеты, ржавый меч. Потом — крестьянский быт. В избах люди жили, при лучине — электричества не было. Обязательный раздел: Великая Отечественная война. Поскольку в Луховицах не гремели бои этой войны, раздел ограничился перечислением имён погибших на фронтах луховичан и их фотографиями. Ну и гвоздь музейной программы: огурец. Детские поделки, рисунки, картинки с огурцами всевозможных видов и сортов. После осмотра можно приобрести сувениры и магнитики на холодильник.

Луховицкий краеведческий музей. Памятник Петру Великому на площади не случайно: под Луховицами в селе Дедино был спущен на воду первый российский корабль «Орёл»

Разумеется, в краеведческий музей я иду не за магнитиками, не за тем, чтобы увидеть кости мамонта или узнать что-то новое. В эпоху интернет глупо ходить по музеям за информацией. Меня больше интересует общее впечатление от музея. Скрипит ли паркет под ногами? На чём музей акцентирует внимание, а что сознательно умалчивает? Как отзываются работники музея о своём городе? Что рекомендуют посмотреть ещё? А потом, можно прогуляться по городу и сравнить «рассказ» музея с увиденным на улицах. Поэтому в первую очередь уделяю внимание самобытности музея. Ведь все они разные. Удивляюсь, как ещё не создали Музей краеведческих музеев. Если бы такой существовал, то я его обязательно посетил бы. Под Луховицами в Ларино находится авиаремонтный завод. Город в городе: свои автобусы, аэродром, жилой квартал для сотрудников. От вокзала Луховиц до Ларино-2 ходит городской автобус. На территории предприятия есть музейный уголок. Но попасть туда непросто. Проблема всех «режимных» музеев: нужно заранее согласовывать проход, звонить в Бюро пропусков, договариваться с музейщиками по поводу экскурсии. Уже если ехать в Ларино, то планировать поездку нужно заранее. И лучше — группой. Группы посетителей на режимные предприятия пропускают охотнее, чем поодиночке.

Где гудели паровозы и водились осетра

Решил: лучше съезжу в Зарайск. От Московско — Рязанской железной дороги на Зарайск уходит ответвление. Но пассажирского движения по ветке нет: идут одни товарняки. Зато, от Луховиц до Зарайска часто ходят автобусы. Сел на подошедший к остановке автобус и через полчаса уже был в Зарайске. Железнодорожная станция Зарайск заросла бурьяном. Окна и двери вокзала заколочены а на фасаде видны следы от бывших здесь букв «ЗАР…». Говорят, когда-то давно было железнодорожное пассажирское сообщение Зарайска с Луховицами. Но это было ещё в эпоху паровозов. Ветка не электрифицирована и электрички сюда точно не ходили. Зарайск, вообще, остался в стороне. В XIX веке Рязанский тракт проходил прямо через город, и обозы с товаром, идущие из Рязани в Москву, останавливались Зарайске. В городе повсюду были торговые лавки, ярмарки и постоялые дворы для извозчиков и торговцев. Строительство железной дороги Москва — Рязань изменило привычный уклад Зарайска. Трасса стальной магистрали прошла на 25 километров севернее, через Коломну и Луховицы. К «железке» на север сместился и Рязанский тракт. А Зарайск остался в стороне. Торговля в городе стихла, базары и рынки опустели. О былом торговом прошлом Зарайска напоминают сохранившиеся торговые лавки и магазины с широкими витражами и витринами на первых этажах зданий. Сейчас их занимают конторы, учреждения, столовые и… музеи. В одном из таких старинных домов расположился Музей скульптора Голубкиной. В этом доме родилась, выросла и долгие годы работала Анна Семёновна Голубкина — творческий человек, русский скульптор. Любопытно, что музей рассказывает о не только о творческой работе скульптора, но и о различных житейских ситуациях, происходивших в этом доме. Анна Семёновна нарисовала на пороге своей мастерской рублёвую ассигнацию, чтобы каждый входящий, стараясь разглядеть и поднять её, «в ноги кланялся». Отец семейства Семён Семёнович занимался огородничеством и выращивал лучшую в округе капусту. Огород «кормил» семью и позволил Анне Семёновне учиться у скульпторов Волнухина, Беклемишева, Родена.

В Дом-музей скульптора Голубкиной меня привлекла гостеприимно открытая калитка

Меня поразило, что музей, посвящённый одной творческой личности, может быть так популярен. Когда покупал билет, в кассе собрались посетители, пришедшие в музей уже не в первый раз. Они заказывали экскурсию и я присоединился к группе — в складчину выгоднее. Как выяснилось, люди шли целенаправленно на экскурсию к конкретному гиду, и вскоре я понял почему. Его речь баюкала, успокаивала, потом экспрессия нарастала, рассказ становился эмоциональным, живым. Потом снова покой. Рассказ завораживающий, влекущий. В такие моменты течение времени останавливается. Погружаешься в особую атмосферу. Нет, не музея, а воссозданного гидом мира. Как много здесь зависит от конкретного человека, ведь люди пришли послушать именно его рассказ. Окажись на месте этого гида другой человек, по-другому относящийся к делу — популярность музея была бы иной.

Здание богадельни Бахрушина — теперь в нём столовая

На улице Мерецкого в Зарайске — благотворительная столовая с бесплатными обедами для малоимущих. Она размещается в здании бывшей Бахрушинской богадельни. Столовая открыта в 2009 году на средства частного предпринимателя и сейчас находится при Казанском храме. Одна из немногих благотворительных столовых в Подмосковье, где нуждающиеся могут пообедать, получать продуктовые наборы и одежду. Визитная карточка города — Зарайский кремль: массивные, неприступные стены с башенками из красного кирпича. Где-то восстановили, где-то — кирпичи осыпаются, как листва с клёна в октябре. В центре кремля — Соборный храм Николая Чудотворца. Территория небольшая и скромная: лавочки, берёзы, зелёный газон — ничего лишнего. Кремль не захламлён сувенирными лавками, детскими площадками и другими развлечениями. Люблю такое оформление. Метафора. Кремль остался кремлём — оборонительным укреплением. Есть стены, ворота и собор. А как проходила осада кремля крымскими татарами, можно представить, додумать — есть пространство для мысли. Автостанция Зарайска прямо в палатах гостиного двора. На примыкающей ко двору площадке разместились автобусы под отправку. Чуть подальше отстаивались дальние рейсы, ожидая отправления. Посмотрел расписание автобуса на Коломну: время есть, можно сходить на реку. Вдоль западной окраины города протекает река Осётр. Река получила такое название, потому что в неё из Волги через Оку заходили на нерест Осетры. Со строительством плотин и шлюзов на реках, осетровые сюда уже не доходят. Зато в Осетре водятся карпы, лещи и щуки. Развалился на берегу, на траве и наблюдал, как стоящие по пояс в реке рыбаки то и дело таскали из воды рыбёшек, отливающих на солнце золотом. Шумела вода в бетонной плотине, искрилась, блестела и убегала в сторону Оки. Каждая плотина — преграда для рыбы. Доходя до неё, рыба упирается в тупик и не может пройти вверх по течению. У плотин скапливаются стаи рыб — любимое место любителей водной охоты.

Подошло время отправления автобуса на Коломну. Ожидающие скопились на перроне, переспрашивая друг у друга, отсюда ли пойдёт автобус и не изменилось ли расписание.Гремя стальными латами, как средневековый рыцарь, из-за угла показался старенький ЛиАЗ. Борта его были сплошь изъедены коррозией. Бурые сквозные дыры и свисающая труха ржавчины «кричали» о том, что машине давно пора на покой. Автобус крутанулся у перрона, замер, тяжело вздохнув пневматическими тормозами, и открыл двери для посадки.

Прекрасная и недоступная

Ехал автобус через Луховицы, миновал, виденный мной сегодня, памятник огурцу и прибыл в Голутвин — исторический центр Коломны. Железнодорожная станция и автовокзал носят его имя. Привокзальная площадь и окрестности наводнены брендовыми торговыми центрами, бутиками, ресторанами фастфуд, что сильно контрастирует с Луховицами и Зарайском. Из Коломны идёт прямая электричка на Москву и жители, часто, отправляются на работу в столицу. Зарплаты в Москве выше, а потратить заработанное можно в магазинах, прямо на вокзальной площади. Торговля всегда там, где люди с деньгами.

Раритетный коломенский трамвай

От вокзальной площади в разные концы города паутиной расползаются ветки трамвайных маршрутов. На линии работают как новые вагоны, так и архаичные угловатые трамваи с клеймом «Сделано в СССР». Голутвин — один из старейших районов Коломны и довольно разношёрстный. Обшарпанные общежития и древние пятиэтажки соседствуют с новыми микрорайонами, высотными домами и современными магазинами. Новостройки вытесняют из центра избушки и частный сектор, борются за место поближе к станции — дороге на Москву. Коломна — туристический центр. Сотни туристов устремляются в этот городок на выходные. И каждый находит занятие по душе. Ценители истории посещают кремль и музеи. Любители популярных в последнее время гастротуров могут наведаться в музей пастилы или отведать коломенского мёда. Паломники едут в Старо-Голутвин и Бобренёв монастыри. А для любителей прогуляться по городу есть множество зелёных зон и парков.

В северной части города за железной дорогой находится Коломенский тепловозостроительный завод. На нём осваивали производство первых в России паровозов. Начинали с копирования бельгийских машин, а потом перешли на производство паровозов по своим чертежам. Коломенским паровозостроительным заводом выпускались такие популярные модели, как «П36», серия «Ов» («Овечка»), серия «Э». Со временем, паровозы заменили более современные тепловозы, и завод переквалифицировался в тепловозостроительный.

Скоростной паровоз «П12» Коломенского завода

При заводе есть музей, но попасть в него не так-то просто. Работает музей только по будням до 16:00. Чтобы пройти на предприятие, нужно заказывать пропуск: объект режимный. Желающим посетить экспозицию музея придётся минимум за два дня до посещения позвонить на завод по телефону и продиктовать паспортные данные всех участников группы. И это в век электронной почты и мгновенных текстовых сообщений. Приоритет отдаётся группе — одиночные посетители вынуждены искать себе компанию. Бывший когда-то инновационный завод, «горящий» новыми разработками, оборудованный по последнему слову техники — теперь отголосок века индустриализации, большой, неповоротливый, бюрократичный. Пройдя через центр города по паркам и скверам, вышел на станцию Бачманово однопутной неэлектрифицированной ветки Голутвин — Озёры. Трель зуммера переезда возвещала о скором прибытии поезда. На небольшой низкой платформе собрались люди с рюкзаками, сумками, корзинами. Станция на открытом месте, на самом пекле. Метров на сто подальше, под раскидистой липой от солнца укрывалась группа пассажиров. Люди вглядывались в сторону переезда, откуда скоро должен был показаться поезд.

Реактивные поезда в лесу

Сорокакилометровая линия Голутвин — Озёры — вторая по протяжённости в Подмосковье, после Кривандино — Рязановка, где пассажирское движение на дизельной тяге. Ветка тупиковая, упирается в берег Оки в Озёрах. Когда-то по ней возили песок, намытый на карьере, на Оке. Сейчас, груз, по большей части, возят баржами по реке, а линия служит для пассажирского сообщения Озёр с областным центром — Коломной. О существовании этой ветки я узнал по детской повести Сергея Голицина «Сорок изыскателей». В ней автор описывает, как пионеры ехали в подмосковные Озёры по «лесной» одноколейке в поисках разгадки старой картины. И только сейчас, много лет спустя после прочтения книги, мне удалось попасть на эту заповедную дорогу. Из-за пышных кустов на переезд выехал локомотив. Пассажиры, стоящие под липой, покинули укрытие и потянулись на станцию. Но это оказался не пассажирский поезд, а товарняк. Маневровый тепловоз протащил мимо станции десяток пустых громыхающих товарных вагонов и скрылся в направлении Озёр. Расстроенные люди, возмущаясь и жестикулируя, вернулись под липу. — Тьфу, ты, — выругался стоящий рядом со мной на платформе мужичок. — Теперь ещё 20 минут ждать. Он плюнул с досады и закурил папиросу, выпустил клубы едкого от дешёвого табака дыма. — С опозданием пойдёт? — поинтересовался я. — Это уж точно, — заметил он. — Если товарняк прошёл — раньше двадцати минут и не жди. Сколько раз так было. Переезд перестал звенеть, шлагбаумы поднялись, и через пути медленно и осторожно поползли машины. На дороге скопилась очередь из авто и теперь переезд пропускал машины до следующего поезда. А когда он пойдёт — этого никто не знал.

Долгожданный РА: опоздание на 20 минут

Ровно через двадцать минут снова зазвенел переезд, прервав поток машин. Послышался гудок. К станции стремительно приближалась ярко-красная кабина дизель-поезда «РА2». Люди из-под липы вприпрыжку, волоча за собой сумки и тележки на колесиках, побежали к поезду. Все три вагона поезда были заполнены пассажирами из Голутвина. Особенность модели «РА2» — двигатель расположен прямо под полом вагона и его звук слышно чересчур. Для передачи крутящего момента применяется гидропередача. Двигатель ревёт на полных оборотах, поезд плавно трогается и сначала еле катится и также плавно, без рывков набирает ход. Двигатель так и работает на полных оборотах, пока машинист не перейдёт на движение накатом или не начнёт тормозить на станции. Шум в салоне — страшный. На следующей станции в черте города опять подсели пассажиры и в вагоне стало тесно. Поезд шёл с двадцатиминутным отставанием. Пассажиры ругали железную дорогу за опоздание, духоту в вагоне, шум двигателя и закрытый туалет. Основной «удар» пришёлся на контролёров, работающих в вагоне. На перегонах машинист разгонял поезд до предельной скорости, нагоняя отставание. Хорошее состояние путей позволяло. За окном пронеслись промзоны Коломны и замелькали, зарябили берёзы да ёлки. Короткая остановка на станции в посёлке, рёв дизеля, и поезд, слегка покачиваясь, снова несётся сквозь смешанный лес.

Поездка на дизеле Голутвин — Озёры. Машинист нагоняет отставание

На линии несколько прямых и достаточно протяжённых участков по 5-7 километров — идеальный испытательный полигон. Движение редкое, качество путей — хорошее. Сейчас этот полигон использует «Научно-исследовательский и конструкторско-технологический институт подвижного состава» (ВНИКТИ). Любопытно, что в начале 70-х годов прошлого века на этой линии проходили испытания советского реактивного поезда и ставились рекорды скорости. Во второй половине ХХ века железные дороги были вынуждены задуматься об увеличении пропускной способности существующих магистралей, а это значит — повышать скорости. Возникла идея создания поезда на реактивной тяге. Даже название подходящее придумали: «Русская тройка». На Калининском вагоностроительном заводе был построен прототип — скоростной вагон-лаборатория (СВЛ). За основу взяли головной вагон от электрички «Р22». Снабдили его обтекателем и двумя турбореактивными движками от «ЯК-40». На этом вагоне была впервые достигнута железнодорожная скорость в 187 км/ч, а впоследствии и 249 км/ч. Для «железки» по тем временам — «космос». И это 1971 год.

Реактивный поезд на базе электрички проходил испытания на линии Голутвин — Озёры

Но сама идея реактивного поезда оказалась утопией: на скорости колёса теряли сцепление с рельсами, а в роли направляющих выступали лишь газовые струи от двигателей. Внедрение таких поездов потребовало бы перестраивать железные дороги: спрямлять кривые, защищать людей на станциях от газовых потоков. А как быть с реактивным гулом в городах? От идеи отказались.

РА замер на станции Озёры

Зато испытания позволили изучить проблему потери сцепления колёс с рельсами на высоких скоростях. На СВЛ это было возможно, благодаря небольшой массе вагона, при которой легко достигался нужный эффект. Эти наработки пригодились потом, при создании скоростного электропоезда «Р200».«РА2» неторопливо вползал в Озёры. В пути машинист нагнал отставание. Проскрипев на длинной кривой, поезд остановился у станции 38 километр — одной из двух станций в черте города. Дачники и горожане потянулись к выходу. Вагон опустел. На конечную Озёры прибыло лишь пять человек. Пассажиры зашагали по станции в разных направлениях и растворились в маленьких улочках городка. РА ещё потарахтел дизелем и заглох. Машинист спустился из кабины по лесенке и направился на вокзал с ворохом бумаг и документов. Станция опустела.

Когда хочется повторить

Озёры — образцовый город в плане чистоты улиц. От этого он кажется по-домашнему уютным и доброжелательным. С удовольствием прогулялся по городу. Солнце бросало прощальные лучи на улицы, площади и фасады домов. Отражаясь в стёклах окон верхних этажей, лучи бежали по асфальту и неожиданно исчезали в кронах деревьях и зарослях кустарника. Обычно, люди селятся поближе к водоёму, на берегу. Озёры — редкое исключение. Несмотря на близость Оки, город отстоит от русла на два километра. Казалось бы — недалеко. Но мне предстояло пройти их пешком, а это не меньше получаса. Да ещё найти место на берегу для палаточной ночёвки. Выйдя за город, свернул в поля, чтобы сократить путь. Ровные ряды трапециевидных грядок уходили на Запад. Автоматическая поливальная машина, состоящая из труб, колёс и шлангов, растянулась во всю ширину поля и медленно двигалась, разбрасывая в стороны фонтаны брызг. Вокруг каждого поливочного сопла образовалось по небольшой радуге, и от этого машина выглядела нарядно. С поля подул ветерок и донёс свежесть воды, запах сырой земли и мельчайшие капли водяной взвеси. Берег Оки оказался гостеприимен для туриста: несколько песчаных пляжей, отделённых друг от друга зарослями кустов, были в полном моём распоряжении: выбирай, какой хочешь. С дальнего пляжа доносился шум и крики. Зарычали моторы и трое мотоциклистов выехали из рощи. Рёв двигателей, дым выхлопа, песок из-под колёс. В миг они пролетели мимо меня, забросав песком. И самый удобный для установки палатки дальний пляж достался мне. Установил палатку, выкупался и принялся готовить ужин. Неспокойная от бурного течения поверхность Оки приобрела розовый, «закатный» оттенок. Крякая на все лады, над самой водой пролетела стая уток. Цикады заливались в сочной траве. Чистое небо постепенно затемнялось, пока не почернело вовсе. Засияли яркие огоньки звёзд, отразились в реке, осветили поляну. И накатила тишина, какая бывает только на Оке в погожие вечера. Стихла природа, зазвенело от тишины в ушах. Удивительные летние подмосковные вечера. Такие моменты хочется сохранить, «записать на плёнку», «сфотографировать». Но к сожалению, это невозможно. Они остаются только в воспоминаниях и путевых заметках. И может быть, перечтя эти записи, поездку захочется повторить.